Олег Табаков

ВВ: «Победа» для победителя! Красиво. Давайте вернемся к сегодняшнему дню. Вы выстроили в МХТ репертуар на все вкусы, в зале всегда много молодежи. Вы прозорливый менеджер, Олег Павлович!
ОТ: Смотри. Вовка Машков поставил спектакль, который, по сути, перевернул сознание зрителей...

ВВ: Вы про «Номер 13».
ОТ: Конечно. Сколько лет играли на аншлагах, а потом ко мне пришли Женька Миронов и Авангард Леонтьев и сказали: «Мы старые, больше играть не можем». Ладно. И вот родился «Номер 13 D». Это новый шлягер, и я боюсь, что он еще лет двенадцать будет идти. Твой братец Игорь до этого спектакля был знаменитым шоуменом, а оказалось, что он Артист. У него и раньше были глаза любящего это занятие человека, но такой реализации не случалось. А тут раз, и все произошло. 

ВВ: Мне очень приятно это слышать от вас, Олег Павлович. 
ОТ: Это правда.

ВВ: В свое время вы поверили в режиссерский дар Володи Машкова, и сегодня продолжаете открывать новые имена. 
ОТ: Смотри. Несколько лет назад министр культуры Москвы обновил руководство ряда московских театров. И оказалось, что почти все новые руководители вышли из «подвала» (Театр под руководством Табакова – прим.). Мои выкормыши пустились в самостоятельную жизнь, вроде бы всех у меня отобрали, раскулачили, а появилось еще двое, один моложе другого. Сашка Молочников, окончил ГИТИС три года назад. Сначала сыграл кролика в сказке, а потом по написанной им же самим пьесе поставил спектакль о Первой Мировой войне, «19.14». 20-летний парень сделал прекрасный спектакль в том жанре, в котором в Москве могут работать четыре с половиной человека, а, может, три с половиной. Сейчас Сашка ставит «Соломенную шляпку» по Лабишу, и тоже делает свою авторскую версию. А тут еще на днях пришел такой Иван Орлов на исповедь, тоже совсем юный. 

ВВ: Я знаю Ивана. У него отличная постановка «Машеньки» по Набокову в Театре Моссовета. 

ВВ: Прав Иван Орлов насчет этой самой чуйки. Табаков – гарантия успеха. Но, согласитесь, бывают исключения. Мало кто знает, что к вашему предыдущему юбилею готовился спектакль «Уход» Вацлава Гавела. Мне сказочно повезло, в этом спектакле я должен был играть роль журналиста и четыре месяца репетировал вместе с вами. Я видел, сколько вы тратили душевных сил. Спектакль не состоялся – по независящим от вас причинам. Это был сильный удар по вашему самолюбию?
ОТ: Нет. Жизнь-то интереснее, чем наши представления о жизни. Перелистнули страницу, и дальше. Меня довольно рано вознесли, уже в первый сезон работы в «Современнике». Нас позвал Олег Николаевич Ефремов, мы встали в рост и пошли за ним, в атаку. Есть такие лестницы внутреннего устройства дома. За первый год я промахнул не один, а сразу три пролета. 

ВВ: Это профессиональное рвение или талант?
ОТ: Наверное, все-таки талант, извини меня, со всей нескромностью скажу. У меня случился инфаркт в 1964 году, спустя девять лет после окончания Школы-студии МХАТ. За эти девять лет я сыграл 45 ролей в кино, сейчас актеры за двадцать лет столько не делают.

ВВ: Все хотят работать с Табаковым – это понятная ситуация. Но вы же могли фильтровать предложения, не бросаться во все тяжкие.
ОТ: Бывало, и отказывался. Но раз ты нужен, значит выбрал правильную профессию. Я проваливался три раза за свою жизнь. Первым серьезным провалом было исполнение роли вместо Ефремова в спектакле «Два цвета». Мне было 24, ему ЗЗ, и тогда это была ощутимая разница. 

ВВ: Интересно, в таких случаях вам указывали на провал или срабатывала самооценка?
ОТ: Конечно, самооценка. Все остальное не имеет особого значения.

ВВ: Не имеет значения, если это актер вашего уровня. Скажите, Олег Павлович, когда росли ваши старшие дети, у вас хватало времени на их воспитание?
ОТ: Нет, но я их любил. 

ВВ: И что, этого достаточно?
ОТ: Достаточно. Если ты любишь, то автоматически время от времени что-то корректируешь в их жизни или просто напоминаешь о своей любви. А по дарованиям, которые генетика вкладывала... Дочка моя первая, Саша, в «Маленькой Вере» играла, помнишь?

ВВ: Конечно. Она великолепно сыграла там острохарактерную роль. Павел, из младшего поколения Табаковых, тоже успешно дебютировал в кино, в картине «Звезда». А Паша похож на вас по характеру?
ОТ: По поводу Паши я тебе могу сказать, что он джентльмен, уже привык деньги зарабатывать. Он способный человек. 

ВВ: Вы к нему относитесь с отцовским умилением?
ОТ: Никакого умиления. Тебе, может, стоит заглянуть в мою гримерную. У меня там висит фотография деда моего, прадеда Пашки, Андрея Францевича Пионтковского. Бо-ольшое имение у него было! Значительная часть потребностей в зерне императорской армии в русско-японской войне удовлетворялась из его имения в Одесской губернии.

ВВ: Какая связь с Пашей?
ОТ: Он ведь такой маленький лорд Фаунтлерой, Пашка. В каком-то смысле избранный.

ВВ: Так, наверное, многие о своих детях думают. 
ОТ: Нет. У него, как и у старшего, Антошки, есть чувство собственного достоинства. А насчет характера... Я, наверное, легче, что ли. Прихожу на репетицию пьесы, неважно какой пьесы, и уже сразу знаю, как все будет. Когда мне говорят: «Как я мучаюсь, как этот актер мучается, ищет что-то», я думаю: зачем тогда тебе заниматься актерской профессией? Это же прекрасное веселенькое занятие. Если человек нашего ремесла не обладает чувством юмора, то он либо обрекает себя на муку, либо ничего путного у него уже не получится.

ВВ: В «веселеньком занятии», как вы говорите, пока еще не задействована ваша младшая дочь Маша. Хотя я помню, как она проходила кастинг на роль вашей внучки в несостоявшемся спектакле «Уход».
ОТ: Понимаешь, Вадик, я теперь думаю, есть какой-то смысл в том, что Маша и Павел – поздние дети. Наверное, объем генетической информации им передается больше. Маше скоро будет десять. Лет пять назад мы снимали дачу на Рублевке. Я приезжал после съемки, брал Машку, тискал, и через 30-40 минут мог еще одну смену отстоять. Однажды подхожу к дому, она возле крыльца стоит, внимательно смотрит. Потом говорит: «Папа, жук помер, надо хоронить». Скажи мне, как человек в пять лет такое может ляпнуть? Или недавно Марина спрашивает дочку: «Ну что, Маш, пойдешь по Красной площади? – Зачем, мама? Лучше по красной дорожке идти». 

ВВ: Все понятно, еще одна незаурядная личность растет в семействе Табаковых! Вы давно женаты на Марине Зудиной. Благодаря ей вы как-то изменились? 
ОТ: Нет. Я люблю ее, люблю по-прежнему. Вообще, до Марины у меня был один регламент смены караула, наличия личного состава, и так далее, а потом появилась эта толстощекая девочка на 30 лет моложе... Она верный человек. Это для меня важно. 

ВВ: А вы с Мариной устраиваете домашние праздники, принимаете гостей?
ОТ: Чаще всего это бывает в имении моего сына-ресторатора Антона.

ВВ: Очень удобно, когда есть такой сын!
ОТ: На реке Истра он построил замечательный дом, который может построить состоятельный человек. Такая дворянская русская усадьба. Река через 200 метров от дома. Летом мы там часто бываем. Приезжают мои внучки – девчонки Антошки, и моя Мария там верховодит. У Антошки жена Анжела, хорошая девочка. Она на него так смотрит, что я спокоен за сына. 

ВВ: Вы и в Художественном театре создали атмосферу большой семьи. Например, актеры очень ждут знаменитые мхатовские капустники на Старый Новый год, которые благодаря вам стали традицией.
ОТ: Этого всего мне недоставало в театре. Хорошо в «Современнике» было первые шесть лет, всем хотелось быть вместе. Мы открылись в 57-м, а в 62-м уже трещины были. И я какую-то критику серьезную предъявлял Олегу Николаевичу, а он не мог поверить: «Как же так, Лелик видит чего-то, что я пробахиваю». Я был младшим, меня за водкой посылали... У нас с Ефремовым были сложные взаимоотношения. Мы любили друг друга, и иногда все-таки не переносили друг друга. Помню, до смерти Олега меньше полугода оставалось, и он мне говорит: «Ну все, следующий сезон будешь планировать ты». И я этого не делал, потому что понимал, что он умрет, если его лишить самого лучшего занятия, которое есть у него в жизни.

ВВ: Пронзительные воспоминания, Олег Павлович...
ОТ: Вот ты спрашиваешь про театр-семью... Помню, мы с Женей Евстигнеевым жили в пристройке номер 7. И все в этой общаге собирались. Там была тетя Катя, старшая, мы платили ей по рублю за один предмет – она мыла за нами, стирала. Рубль – один носок, рубль – трусы, рубль – рубашка... По тем временам это были деньги. И все это, по сути, было подтверждением слов: чего не сделаешь один – сделаем вместе. Сейчас у нас в театре такая атмосфера. Артисты хотят быть здесь, во всех углах репетируют. Это все называется «в какой театр мы верим». 

ВВ: Вы и сам охотно участвуете не только в мхатовских посиделках, но и во всевозможных театрализованных вечеринках, которые устраивает BoscoFamily.
ОТ: Я думаю, это пример того, как преуспевающий бизнесмен Миша Куснирович, по сути дела, является романтиком человеческих взаимоотношений.

ВВ: Вы, Олег Павлович, такой же романтик.
ОТ: Наверное. Это все оттуда: «Откупорить шампанского бутылку и перечесть “Женитьбу Фигаро”». Ведь Мишка Куснирович получает радость от того, что он кому-то помогает. Радость! Не прикидывается, не конъюнктуру блюдет. Он в каком-то смысле мой младший брат. И, наверное, он мечтал быть актером. Для меня эти встречи в BOSCO*FAMILY – всегда отдых. Хотя по большому счету отдыхать я не люблю.

ВВ: Зато, я знаю, у вас есть неукоснительное правило – обязательно днем поспать. 
ОТ: А как же!

ВВ: Быстро засыпаете?
ОТ: Да.

ВВ: Значит, с нервной системой все в порядке?
ОТ: Абсолюман.

ВВ: Не перестаю, Олег Павлович, удивляться, как вашей душевной щедрости хватает на такую армию людей! Теперь и колледж Табакова – живет, дышит, развивается.
ОТ: Почему родилась школа? Это же бред – иметь два театра и еще школу открывать, это же патология. Но я не мучаюсь, я радуюсь, потому что главное, что заботит меня, –  завтрашний день, что будет после меня. Андрейка Вознесенский в какой-то статье писал о том, что он попал в «Современник», а там в дверях стоит Табаков – Моцарт поколения основателей «Современника». Что он имел в виду? Понятия не имею. Но ведь он же писал, а Андрей был поцелован явно, не знаю кем. 

Текст: Вадим Верник. Фотограф: Дмитрий Исхаков @isxakov. Арт-директор: Игорь Казаков @igorkazakov. Продюсер: Катерина Дроздова @katedrozd.